17. СЛЕДЫ ОРДЫ НА РОСТОВСКОЙ ЗЕМЛЕ
Теперь обратимся к изданной в 1969 году книге М.Н.Тюниной «Ростов Великий» о следующем периоде ростовской истории:
«Именно из Ростова не раз начиналась волна вечевых выступлений против татар. Первый раз по решению веча ростовцы восстали и изгнали сборщиков дани в 1262... Летопись говорит, что подобные восстания проходили в 1289, 1294, 1307, 1320, 1382, 1408 годах, и «эпицентром» их был Ростов. Татары жестоко расправлялись с выступавшими против них. К 1281–1281 годам относится двукратное разорение русского Северо-Востока ратями Кавгадыя и Алчедая. В 1293 году здесь свирепствовала «Дюденева рать», которую летописи справедливо сравнивают с «Батыевом погромом». В 1297 году снова «была рать татарская, пришел Олекса Неврой».
Во второй половине XIII века монголо-татарские завоеватели не менее 15 раз вторгались на земли Северо-Восточной Руси. Набеги продолжались и в XIV веке. В 1316 году послы хана Сабанчий и Казанчий «много зла сотвориша Ростову». Два года спустя «посол лют именем Кочка ограбил Ростов, и села и люди плени».
Обилие приведенных здесь дат и имен невольно внушает доверие к тем летописным источникам, которые были использованы при написании этой информации. Но совсем иначе этот период истории выглядит у Фоменко и Носовского. Вот как без сносок на источники и с сокращениями, обозначенными многоточиями, выглядит их версия:
«Откроем Лаврентьевскую летопись. Она является основным русским источником о времени татаро-монгольского завоевания Чингиз-Хана и Батыя. Считается, что она «представляет собой соединение Владимирского и Ростовского летописаний» и описывает процесс объединения Руси вокруг Ростова при великом князе Ростовском Георгии Всеволодовиче. «Татары» упоминаются часто, но ни один татарский предводитель при этом не упомянут (?!). И странным образом плодами этих «татарских побед» пользуются русские Ростовские князья: Георгий Всеволодович, а после его смерти – его брат Ярослав Всеволодович. Если заменить в этом тексте слово «татарские» на «ростовские», то получится совершенно естественный текст, описывающий объединение Руси, осуществляемое русскими же людьми. Вот – первая победа "татар" над русскими князьями в районе Киева. Сразу после этого, когда «плакали и горевали на Руси по всей земле», русский князь Василько, посланный туда Георгием Всеволодовичем (как считают историки, «на помощь русским») повернул назад от Чернигова и «вернулся в город Ростов, славя бога и святую богородицу». Совершенно ясно, за что князь Василько славил бога. Князь Василько был обрадован своей победой. Это отождествляет «татар» с русскими. Попросту, одни русские воевали с другими русскими.
Татары берут Коломну, Москву, осаждают Владимир и берут Суздаль. Затем взят Владимир (который почему-то там назван Новгородом!). После этого татары идут на реку Сить (сегодня она существует: это приток Мологи). Происходит битва, татары одерживают победу. В битве погибает великий князь Юрий (Георгий = Гюргю, по летописи). Сообщив о смерти Георгия, летописец начисто забывает о «злых татарах» и подробно, на нескольких страницах рассказывает, как тело князя Георгия было с почестями отвезено в Ростов. Подробно описав пышное погребение великого князя Георгия, и похвалив князя Василько, летописец под конец пишет: «Ярослав, сын великого Всеволода занял стол во Владимире, и была радость великая среди христиан, которых бог избавил рукою своей крепкой от безбожных татар»…
Поскольку русские войска Георгия разбиты, следует ожидать, что в его столице воцаряется татарский хан-завоеватель, который берет на себя управление страной. И что же сообщает нам летопись? Она тут же забывает о татарах. Рассказывает о делах при Ростовском русском дворе. О пышном погребении погибшего на Сити великого князя: его тело везут в столицу, но, оказывается, сидит в ней не татарский хан (только что завоевавший страну!), а его русский брат и наследник Ярослав Всеволодович… Он и берет, оказывается, власть в свои руки (татары бесследно испарились). И с этого времени устанавливается мир… Наше мнение: здесь описано объединение Владимиро-Суздальской Руси под властью Ростова. В решающей битве на реке Сити ростовцы одержали победу, однако, великий ростовский князь Георгий (он же Чингиз-Хан) погиб. Ему наследует его брат – Ярослав (он же Иван Калита). Ярослав-Иван переносит столицу из Ростова во Владимир или в основанный им Ярославль = Великий Новгород. Выше в летописи Владимир уже был назван Новгородом, так что между ними уже существовала некоторая путаница… Кстати, тут мы впервые понимаем – откуда взялось слово Новый (Новый Город). Дело в том, что Ростов назывался "Старым и начальным Городом". Итак, из Старого Города (Ростова) столица была перенесена в Новый Город, т.е. в Новгород (= Владимир или Ярославль)».
Таким образом, авторы «Новой хронологии Руси» доказывают, что татаро-монгольское иго – это «период военного управления в объединенной русской империи». С легкостью объясняют, что имя Батый образовано от русского слова «батя», Мамай – от «мама». Если таким же способом подходить к отрывку из книги М.Н.Тюниной «Ростов Великий, то и здесь именам татарских военачальников можно найти русские прообразы. А некоторые из них и вовсе звучат «не по-татарски»: Олекса Неврой, Кочка. Но как быть с огромным количеством слов русского языка, заимствованных из тюркского, татарского? Базар, балбес, барыш, барабан, басурман, башка, башмак, бирюк, бисер, буран, бурда… И это только сокращенный список слов всего лишь на одну букву, а таких слов в русском языке тысячи, что свидетельствует о длительном давлении тюркских слов на русский язык. Существование татаро-монгольского ига вполне объясняет это явление.
И все-таки представим себе, что Фоменко и Носовский правы – татаро-монгольского нашествия в XIII веке не было, а на самом деле происходила борьба за власть между разными ветвями русских князей. Допустим даже, что в угоду версии с завоеванием Руси татаро-монголами были переписаны все (?) русские летописи. При желании можно было провести и такую многотрудную операцию. Но как быть с существованием на Ростовской земле огромного количества преданий о монголо-татарском иге и обилии топонимов татарского происхождения? Чтобы убедиться в этом, обратимся к книге А.А.Титова «Ростовский уезд Ярославской губернии», изданной в Москве в 1885 году. В предисловии к книге автор называет множество использованных источников, в том числе сведения, полученные от краеведа А.Я.Артынова. Так, в информации о селе Васильково Сулостской волости Титов пишет:
«По рукописи Артынова, на месте села находился городок «Васили», построенный ростовским кн. Василием Константиновичем (XII в.). Во время Батыева нашествия этот городок был разорен совершенно, вследствие чего супруга князя Василька, княгиня Мария, и построила тут новый терем, назвав его именем мужа».
Предание пытается ответить и на вопрос, где скрывалась Мария Черниговская вместе с сыновьями Борисом и Глебом во время нападения ордынцев на Ростов, когда князь Василько вместе с великим князем Юрием Всеволодовичем собирал русские рати на Сити, – в Воиновых горках Перовской волости:
«По Хлебниковскому летописцу, при нашествии татар на Ростовскую область здесь находился укрепленный городок, в котором жили княжеские семейства, укрываясь от неприятеля».
Именно тогда, в годы ордынского ига, по мнению Артынова и Титова, появились на Ростовской земле непривычные для русского слуха татарские названия, появление каждого из которых связано со страданиями и лишениями ростовцев:
Баскач Карашской волости: «Во время татарщины здесь жил главный татарский баскак Сарыхожа, увезший невесту князя Андрея Александровича (сына Александра Невского), освобожденную потом князем Данилою Поча (сыном Аники-воина)».
Баскачи Березниковской волости: «Настоящее свое название деревня носит потому, что около 1280 г. здесь жил брат татарского баскака Сарыхожи».
Караш (при реке Пахне и озере Белом): «Название свое, без сомнения, село получило от когда-то бывшего здесь татарского селения. По народному преданию, Караш был местом кары для русских во времена монголов, здесь была монгольская таможня, где жили баскаки, собиравшие дань. Неисправимых русских плательщиков приводили сюда к татарскому начальству и карали – вешали и казнили, на что указывает и название находящегося недалеко от Караша урочища Виселицына гора».
Одновременно появляются названия, в которых отражался несломленный дух русского народа и его сопротивление чужеземному игу. Трепарево Березниковской волости на реке Ворсмице – одно из таких названий:
«По Хлебниковскому летописцу, здесь было место драки между татарами и местным населением. Татарские сборщики податей вывели своим жестокосердием жителей из терпения, и они задали им «трепку». Татары обратились в бегство, но были нагнаны там, где стоит деревня Душилово, и тут были «задушены». Близость селений Баскачи, Трепарево и Душилово допускает возможность такого предания».
Исследователи уже отмечали, что большое количество топонимов татарского происхождения (Баскач, Баскачи, Бахметово, Караш, Урусово и др.) и топонимов, отражающих народное сопротивление, наблюдается только в Ростовском крае. И вряд ли это случайно.
Авторы «Новой хронологии Руси» не берут во внимание ни заимствование татарских слов, ни татарские топонимы, ни обилие преданий о татарском нашествии. А ведь эти источники в отличие от летописных записей нельзя подправить, переписать заново. Значит, татарское присутствие все-таки было. Можно предположить, что татарские отряды в качестве наемников выступали на одной из сторон княжеской междоусобицы. Тогда многое встает на свои места. Так, становится понятно, почему во время «татаро-монгольского ига», в условиях оккупации Руси иноверцами, нисколько не пострадала, а продолжала деятельно функционировать Русская Церковь.
Находит объяснение, почему татарская конница рискнула отправиться в столь длительный поход на Север и не погибла в суровых условиях русской зимы: Ей был обеспечены и фураж, и поддержка части местного населения, и опытные проводники.
Наконец, находит объяснение, почему татары не пошли на Новгород на Волхове с его «сказочными» богатствами. Господин Великий Новгород, включавший в себя такие города центральной Руси, как Ростов и Ярославль, был уже завоеван той княжеской ветвью, на стороне которой выступали татарские наемники. Это – всего лишь еще одна версия, хоть как-то объясняющая противоречия между традиционной и альтернативной историей Руси.
Отрицая существование ордынского ига, авторы «Новой хронология Руси» отвергают огромное количество свидетельств, которые невозможно объяснить иначе, как последствиями татарского влияния. Одно из таких ростовских свидетельств – известное произведение древнерусской литературы…
«Святой епископ ростовский Кирилл ходил в Орду к царю Берке с честью просить на храм святой Богородицы. Царь услышал от него о святом Леонтии, что был из греческой земли родом, как крестил он город Ростов, как утвердил в вере живших там людей, как пришел он туда по благословению патриарха, приняв честь от русских князей и от греческого царя, и патриарха, и всего вселенского собора, и как после смерти Леонтия совершаются чудеса от мощей его у гробницы доныне. И еще много поучал Кирилл от евангельских святых наставлений. И выслушал царь Берке епископа, возрадовался, и почтил его, и дал ему то, что он просил, и отпустил его. В том же году разболелся единственный сын Берке. Царь не получил от врачей никакой пользы и надумал послать в Ростов за святым владыкой, обещав ему богатые дары, чтобы тот исцелил его сына. Владыка повелел служить молебны по всем церквам Ростова, освятил воду и, прийдя в Орду, исцелил царского сына. Царь обрадовался со всем домом своим и со всею Ордою своей и повелел давать ежегодный оброк владыке на дом святой богородицы».
Так начинается замечательный памятник древнерусской литературы «Повесть о Петре, царевиче Ордынском», непосредственно связанная с Ростовским краем и явно написанная ростовцем. Древнейший из сохравшихся до наших дней списков датируют началом XVI века. Повесть весьма пространная, поэтому приведем лишь ее краткий пересказ, сделанный А.А.Титовым в книге «Описание Ростова Великого»:
«Св. Петр был родом татарский царевич; отца и матери у него не было, а жил он у дяди, хана Беркая; царевич тайно от него ушел в Ростов, где и крестился под именем Петра. Раз он находился близ города и заснул; во сне, а потом и наяву, ему явились апостолы Петр и Павел и велели на том месте, где он спал, построить во имя их церковь, и, дав ему два мешка, один с золотом, а другой с серебром, стали невидимы. Петр тотчас же возвратился в Ростов и сказал о случившемся епископу Игнатию; потом на данные апостолами деньги он купил у ростовского князя Бориса то место, где явились апостолы, и построил тут церковь и при ней монастырь Петровский. Вскоре после этого царевич Петр женился, но, овдовев, постригся в монашество, в 1253 г . скончался в основанном им монастыре».
А теперь обратимся к книге «Древнерусские предания (XI–XVI вв.)» (М., «Советская Россия», 1982), где к тексту повести сделан комментарий, в котором о хане Берке приведены следующие сведения: «Хан Берке, брат Батыя, захватил власть в Золотой Орде, убив своего племянника Сартака в 1257 г., правил Ордой до 1266 г. Принял мусульманство, провел на Руси перепись населения для сбора дани, освободив от нее духовенство. Легенда о выходе из Орды племянника Берке возникла, вероятно, в XV в.».
Итак, хан Берке – вполне историческая личность, что настраивает на восприятие повести как на произведение о реальных событиях и реальных исторических лицах. Однако дальше возникают вопросы. Во-первых, как сказано в том же комментарии, летописи ничего не сообщают о поездках в Орду ростовского епископа Кирилла. Во-вторых, умерший в 1262 году епископ Кирилл никак не мог в 1266 году крестить Петра после смерти хана Берке. Наконец, в-третьих: согласно свидетельству летописи, Петровский монастырь в Ростове существовал еще в XII веке.
Таким образом, от «документальности» повести не остается и следа. Вместе с тем знакомство с ней оставляет впечатление, что в ее основу положено изложение какого-то реального, описанного ростовцем события, в дальнейшем подвергшееся многочисленным исправлениям и перепискам в угоду каким-то политическим и религиозным соображениям. В пользу этого предположения – несколько ростовских топонимов, связанных с именем Петра и его наследников. Читаем в книге А.А.Титова «Ростовский уезд Ярославской губернии»:
Петровка Нажировской волости: «По Хлебниковскому летописцу, это место принадлежало св. Петру, царевичу Ордынскому, и было дано ему ростовским князем Борисом Васильковичем (XIII в.); потом оно перешло к его потомку, царевичу Игнатию, у которого и хотели отнять это владение внуки князя Бориса, князья Михайло и Василий Константиновичи, говоря, что Игнатий «род не наш, а кость татарская».
Лазарцево Карашской волости: «По Хлебниковскому летописцу, в XIV в. на месте деревни стоял терем царевича Лазаря Петровича, сына царевича св. Петра, основателя Ростовского Петровского монастыря».
О Петровском монастыре читаем в книге П.А.Критского «Наш край. Опыт родиноведения», изданной в 1907 году: «В полуверсте от Авраамиева монастыря стоит Петровский монастырь, основанный в XIII веке царевичем Петром. Племянник хана Берке, преемника Батыя, царевич был поражен христианской проповедью ростовского епископа Кирилла, бывшего в Орде, раздал свое имущество нищим и уехал с епископом в Ростов, где и крестился, построив церковь во имя апостолов Петра и Павла и около нее монастырь; мощи царевича почивают в приделе, посвященном его памяти».
До наших дней Петровский монастырь не сохранился, но его след остался в другом местном географическом названии. П.А.Критский пишет: «В Ростовском уезде находится большой заштатный город Петровск (1582 жителя), вдоль которого проходит московско-ярославское шоссе. Раньше это было село, принадлежавшее Петровскому монастырю».
Не свидетельствует ли «Повесть о Петре-ордынце» о каких-то особых, не известных нам отношениях Руси с Ордой?
Приведем еще одну цитату из книги «Древнерусские предания»:
«Многие боярские фамилии на Руси возводили свой род к ордынским выходцам: Годуновы, Сабуровы, Шеины, Вельяминовы. Широко бытовали легенды об ордынцах – основателях церквей и монастырей».
Как быть со всеми этими свидетельствами татарского влияния на Русь? На этот вопрос А.Фоменко и Г.Носовский убедительного ответа не дают.
